ЕС ждет падение покупательной способности населения и свертывание государственного присутствия в экономике. Из-за нехватки денег европейская модель в конце концов станет менее социальной и более либеральной, рыночной.

Нет сейчас у Европы более насущной задачи, чем снизить огромные бюджетные дефициты и запредельную государственную задолженность в большинстве стран еврозоны. К такому, похоже, единодушному мнению пришли политические элиты Европейского Союза, напуганные угрозой развала единого валютного пространства, впервые обозначившейся на горизонте из-за фактического банкротства Греции. По мнению канцлера Германии Ангелы Меркель (Angela Merkel), речь идет ни больше ни меньше о спасении общеевропейской идеи: "Рухнет евро - рухнет Европа".

Невиданный энтузиазм в деле сокращения дефицита

Спешу заранее успокоить читателя: никакого краха евро не будет, да и Евросоюз в конечном счете продолжит свою историю успеха. Мы имеем сейчас не кризис евро как платежного средства, а кризис Европейского валютного союза как молодого и не до конца продуманного института. Проблемы у него, действительно, серьезные, но вовсе не смертельные. У Европы имеются изрядный запас прочности и немалая политическая воля, чтобы их преодолеть. Тем более что целый ряд стран ЕС уже взялись за дело экономии государственных средств с невиданным прежде энтузиазмом.

Так что умственные усилия лучше направлять сейчас не на составление сценариев о том, как будет выглядеть крушение еврозоны, а на попытки предсказать, насколько существенно изменится социально-экономический облик всего ЕС после того, как его члены радикально урежут свои бюджеты. Ведь за пределами Евросоюза, в Америке, например, или в России, кажется, еще не до конца отдают себе отчета в том, что в единой Европе на наших глазах происходит подлинная смена вех. Здешние элиты осознали, что их страны слишком долго жили не по средствам. Так, Германия, заявила в бундестаге Ангела Меркель, начала залезать в долги уже более 40 лет назад. Выходит, что теперь крупнейшей экономике Европы пора, наконец-то, свернуть с того пути, по которому она двигалась все последние десятилетия.

Полностью свернуть с него, естественно, не удастся, и европейский рынок гособлигаций, конечно же, не закроют за ненадобностью. Но более или менее решительно сокращать расходы и увеличивать доходы бюджета будут отныне практически повсюду в еврозоне и в целом в ЕС. К чему все это может привести?

Демонтаж социальных излишеств

Первый и самый очевидный вывод: в ближайшие пару лет мы получим заметное снижение покупательной способности европейского населения. Это неминуемо, потому что, во-первых, в целом ряде стран (например в Греции, Испании, Ирландии, Италии) бюджетникам напрямую сократили или сократят зарплаты - на 5 и более процентов. Во-вторых, потому что вслед за Грецией и Португалией повышать налоги, прежде всего - налог на добавленную стоимость, придется, по всей видимости, и другим государствам. В свою очередь, некоторым странам ЕС, например Германии или Дании, пришлось отказаться от планов облегчить налоговое бремя. В-третьих, потому что повсеместная борьба за собираемость налогов приведет к тому, что у самых разных слоев населения - от представителей малого бизнеса и свободных профессий до мультимиллионеров - сократятся реальные доходы.

Покупательная способность населения упадет еще и потому, что большинству стран еврозоны волей-неволей придется урезать всевозможные пособия и льготы, как это уже сделала, например, Испания, отменившая премию за рождение ребенка в 2500 евро. Положение пенсионеров повсюду в ЕС, несомненно, не улучшится, а условия жизни безработных, скорее всего, ухудшатся. Демонтаж многих европейских социальных завоеваний или, если хотите, излишеств, поглощающих, как правило, значительную часть госбюджета, теперь практически необратим, и это - второй очевидный вывод.

Транжирить и разворовывать госсредства станет труднее

Третий вывод: повсюду в Европе жертвами режима строгой экономии станут многие крупные государственные инвестиционные проекты, прежде всего - инфраструктурные. Так, Португалия уже заморозила строительство нового аэропорта под Лиссабоном и моста через реку Тежу. А ведь это означает, что тысячи европейских фирм недополучат заказов на миллиарды евро. Впрочем, появляется надежда, что средства налогоплательщиков будут тратить теперь более эффективно, меньше транжирить и реже разворовывать.

Четвертый очевидный вывод сводится к тому, что государства еврозоны в поисках возможностей пополнить бюджет неминуемо обратятся к такому механизму, как приватизация. Дойдет ли дело до продажи небольших греческих островов иностранным инвесторам, как это в пылу полемики с Афинами предлагала немецкая бульварная газета Bild, покажет время. Но нет сомнений, что в таких сферах, как транспорт, связь, энергетика, Европу ждет новая волна приватизаций.

Меньше денег - ниже инфляция

Не менее очевидно, в-пятых, и то, что европейским государствам придется теперь пересмотреть свою практику щедрого субсидирования тех или иных отраслей экономики. Кто только не получает сегодня дотации, например в Германии! От шахт, добывающих каменный уголь, до представителей фотовольтаики, добывающих электроэнергию из лучей солнца. Ну, а в рамках ЕС это, прежде всего, фермеры, причем не в последнюю очередь французские. Впрочем, в той или иной форме средства налогоплательщиков идут на поддержку и автостроителей, и самолетостроителей, и просто строителей.

В общем, зарабатывать деньги европейским фирмам и их работникам будет впредь труднее, что опять-таки отрицательно скажется на покупательной способности европейцев, на уровне безработицы и на темпах экономического роста. С одной стороны, это усилит социальную напряженность, что может вызвать очередные взрывы недовольства в центре Афин или в пригородах Парижа. Но, с другой стороны, это, скорее всего, затормозит инфляцию, что позволит Европейскому центральному банку держать процентные ставки на низком уровне и тем самым стимулировать кредитование экономики.

Свертывание государственного вмешательства в экономику

Европейские государства, связанные по рукам и ногам обязательствами строго придерживаться финансовой дисциплины, впредь уже не смогут столь активно, как раньше, проводить государственную промышленную политику. Для получателей дотаций это плохо, для здоровой конкуренции на рынке - очень даже хорошо.

Иными словами, борьба за оздоровление финансов в конечном счете приведет к вынужденному свертыванию государственного присутствия в европейской экономике и ограничит возможности политического вмешательства в ее дела. Фактически это ускорит давно назревшие в Европе болезненные, но необходимые для дальнейшего роста структурные реформы. В результате европейская социально-экономическая модель станет менее комфортной, менее расслабленной, менее социальной и более жесткой, рыночной, либеральной, а в конечном счете - более эффективной и конкурентоспособной.
 

Источник: