Несмотря на регулярное появление очередных новых программных документов от власти, в общих чертах налоговая политика Украины на 2020–2021 годы все же понятна. В основном, она связана с дальнейшей гармонизацией нашей налоговой системы с ЕС и выполнением уже принятых обязательств по международным конвенциям.
Большинство таких изменений касаются администрирования и архитектуры системы, но не прямого регулирования налоговых ставок или льгот. К примеру, планы по «нулевому» декларированию и амнистии капитала, налогообложение контролируемых иностранных компаний, плавное движение к переносу функций уплаты НДФЛ и ЕСВ на работников и ежегодное сопоставление декларируемых ими доходов и расходов. То есть агрессивная детенизация.
А вот конкретный инструментарий детенизации – исключительно в наших руках. Он был еще в 2019 году, когда соотношение госдолга к ВВП снизилось до 50%, а ежегодные выплаты по нему не превышали 10–11 млрд. долл. При стабильном падении стоимости заимствований для развивающихся стран Министерство финансов могло самостоятельно на коммерческих условиях рефинансировать как 5–6 млрд. долл. выплат по внутренним валютным ОВГЗ, так и 4–5 млрд. долл. по внешнему долгу.
Но в марте 2020 года ситуация кардинально изменилась. Именно в этот период и возобновились активные переговоры с МВФ, в рамках которых разрыв между доходами и расходами бюджета был утвержден на уровне 7,7% ВВП.
Украине повезло пройти, как минимум, первую волну эпидемии с минимальными потерями. Да, в период локдауна темпы спада реального ВВП перешагнули 12–14%, и по году падение составит 5–8%. Но нет никаких проблем в том, чтобы уже в 2021 году выйти на +5% и поддерживать устойчивые и высокие темпы роста в последующие 3–5 лет.
В то же время, сделать это без активной фискальной политики малореально. Новый бизнес, который не строится на амортизации приватизированных советских заводов, нуждается в условиях для налоговой конкуренции. Это – НнВК, льготы на импорт оборудования, специальные экономические зоны (IP-боксы, по аналогии с ЕС) и многие другие инструменты.
Но мы лишаемся фискального маневра, если расходуем все 302 млрд. грн. одобренного дефицита на 2020 год. Как результат, госдолг вырастет до 65% ВВП Украины, а ежегодные выплаты – почти до 16 млрд. грн.
О чем речь? Согласно меморандуму с МВФ, 180 млрд. из 302 млрд. грн. дефицита должны были поддержать экономику в первом полугодии. Но по нашим расчетам, за счет минимизации госрасходов дефицит, по состоянию на конец июня, составил лишь 75 млрд. грн. И в целом по году, дефицит можно сдержать на уровне 150 млрд. грн. Особенно на фоне того, что эффективная ставка обслуживания госдолга вырастет с 6,5% до 8,4%.
Конечно, можно активно заняться расходной частью бюджета и провести социальные реформы сегодня в обмен на экономические – завтра. Только какая отдача будет от новых школ, идеально отремонтированных дорог и безусловного базового дохода для незащищенных слоев населения в долгосрочной перспективе при рецессии? Или какое целевое предназначение может быть у программы льготных кредитов, если предприятие неконкурентоспособно с точки зрения экспорта, а внутренний спрос растет всего на 5–6% в год?
Стратегия Минфина-2023, которая предполагает минимизацию дефицита бюджета в текущем году, – это лишь о сохранении фискального маневра для введения тех реформ, которых ждет реальный сектор, и о стимулировании совокупного предложения. Потому что у Министерства финансов, помимо роли казначея, ответственного за бюджет и рефинансирование долга, еще есть и задача формирования экономической политики. Но какой из бюджетов 2016–2019 годов был действительно бюджетом роста?
Напомню, ответственность за экономический рост все единолично переложили на Национальный банк, который может через различные инструменты сглаживать циклы. Но его основная задача – финансовая стабильность, среда для накопления сбережений населения, которые будут трансформироваться в инвестиции предприятий. Нацбанк не может заниматься секторальным развитием, стимулированием инноваций и повышением налоговой конкурентоспособности Украины.
Причина кроется в слишком высокой нагрузке по обслуживанию госдолга, которую мы сформировали во время кризиса 2014–2015 годов. Но тогда иного сценария не было, а сегодня – это вполне реализуемый вариант.
Более того, на нем настаивает сам МВФ(!), требуя детальный аудит расходов фонда COVID-19 (65 млрд. грн.). И уверен, если кто-то вдруг решит «закатать в дороги» 6–7 млрд. долл., в Фонде попросят экономическое обоснование таких расходов. Потому, что со стороны это выглядит исключительно как ярмарка коррупции, которая позволяет смягчить падение до 3–4% ВВП сегодня, но которая забирает десятки процентов роста в 2021–2026 годах.
